«Умку нашли в деревне возле дороги, а Буклю сбили на трассе»: волонтер строит вольеры для сов и выхаживает птенцов козодоя

Инну Журавлеву на ее дачном участке в Кургане ежедневно встречают 10 чаек. Иногда 11, потому что чайка Белка уже выросла, выздоровела и улетела «в природу». Но иногда по старой памяти прилетает в гости.

— Эти 10 чаек уже никуда, к сожалению, не улетят. Крылья в той или иной степени у всех повреждены, — рассказывает Инна и достает из ведерка заморозку кормовых цыплят. Для меня — не самое аппетитное зрелище, а чайки сразу оживились.

— Это основа их рациона плюс мелкая речная рыбешка — 50 на 50. Цыплят берем мешками по 30–40 килограммов, про запас на месяц. Совушкам в качестве основы рациона берем кормовых мышей в заморозке. Мышей они едят с костями, шерстью и кожей: специфика работы желудочно-кишечного тракта хищника. Цыплят и перепелят, как и мышей, фермеры продают. Насекомых закупаем в Екатеринбурге. У меня же хищники живут — чайки, совы, сокол. Врановым — воронам и галкам — тоже обязательно нужно мясо. Галкам, конечно, больше насекомых требуется, — рассказала Инна о тонкостях кормления своих подопечных.

Летом Инна держит птиц на свежем воздухе, чтобы поддерживать здоровье. На участке в вольерах, которые волонтер построила своими руками, живут, кроме чаек, четыре совушки, три галки и три вороны. Все они были травмированы и теперь «невыпускные» — в природе без опеки человека погибнут. Толком летать не могут, но радуются жизни, с аппетитом едят, играют и общаются. Зимой пернатые размещаются в теплом помещении на территории приюта «Шанс».

— Реабилитационный центр-приют для животных-инвалидов «Шанс» в Кургане — наша база и опора. Вместе мы уже два года помогаем птицам, попавшим в беду. Пока на территории приюта нет места для летних уличных вольеров птицам, поэтому летом они у меня на участке, — рассказала Инна.

Дома у волонтера сейчас только мелкие птицы и те, за которыми необходим особо тщательный уход. А еще новички, за которыми надо наблюдать, а также проводить им медицинские процедуры.

— Сейчас у меня дома два «невыпускных» стрижа, мелкий сокол чеглок, недавно приехала молодая ушастая сова с травмой крыла, третий год живет коростель Алешка — был дичь дичью, а сейчас абсолютно ручной, — перечислила Инна.

По образованию Инна Журавлева — инженер-строитель. Работает менеджером по продажам в торговой компании. А по призванию — волонтер. Не может пройти мимо братьев наших меньших в беде.

— Птицы — из детства. Дедушка всегда держал канареек, а у меня были попугайчики. Ребятишками носили домой ослабевших голубей, дед помогал их лечить, кормить. Потом мы их отпускали с балкона и радовались, когда птицы прилетали покушать, а со временем улетали совсем, живя уже полностью самостоятельной жизнью. А вообще, мне без разницы, каким животным помогать, честно говоря. Вижу, что животное в беде, — стараюсь помочь. Птиц в приоритет не ставлю, просто так сложилось: абсолютно во всей Курганской области птицам никто не помогает. Вот и пришлось самой этим заняться, — рассказала Инна о том, с чего началась работа по помощи диким птицам Зауралья.

Ветеринаров-орнитологов по птицам в Кургане, к сожалению, пока нет. Поэтому «сложных» птиц экстренно отправляют в ближайший центр реабилитации в Свердловскую область.

— По травмам обращаемся к врачу-травматологу Михаилу Александровичу Степанову. Он высококлассный специалист. А терапевтов у нас нет. Вот сейчас позвонила женщина: подобрала галчонка, у которого ноги отказали. Причины могут быть разные — от травмы до инфекции, кто нам подскажет, что это и от чего лечить? Никто, нет специалистов в городе — очень не хватает нашим птицам врача-орнитолога, — вздохнула Инна.

Тем временем нелетающие, но активные и любопытные чайки деловито снуют мимо нас, носят в клювах палочки и полиэтиленовые мешочки, которые достали из мусорного пакета.

— Мусор оставлять на участке нельзя, сразу покажут, где что плохо лежит, — прокомментировала Инна.

У каждой чайки есть имя. Пискун, у которого волочится крыло, жалобно, как малое дитя, выпрашивает еду: «Пи-пи-пи!» Чайку Тютю нашли маленьким птенцом, он был весь в мазуте, да еще и с переломом крыла. Такие птицы редко выживают, но Тюте повезло. А у чайки по имени Болт в желудке на рентгене обнаружили 11-миллиметровый болтик. У Гоши наполовину ампутировано крыло, и он уже никогда не полетит.

— Как показывает практика, без крыла птица долго не живет: недостаточно движения и легкие «ссыхаются», дисбаланс сказывается на работе и состоянии внутренних органов. Поэтому мы стараемся даже при сложных переломах по возможности сохранить крыло или его большую часть. Вот чайка Вольт, считает себя вожаком стаи. Он без крыла, но очень шустрый — быстро бегает, за счет этого неплохо себя чувствует, — рассказала Инна.

В жизни Инны всегда были собаки, кошки и лошади.

— На ипподроме занималась с 12 лет. Тогда конный спорт был в упадке, мы не столько ставили рекорды, сколько заботились о лошадях, учились за ними ухаживать, пасли в полях в голодные 90-е. А сейчас на ранчо живет выкупленная волонтерами с бойни лошадь Шери, я ее куратор, — рассказала Инна.

В 2016 году Инне пришлось стать специалистом еще и по ящерицам.

— Сестра сгоряча купила себе игуану, которую за ненадобностью продавал контактный зоопарк. А потом и сестре такой питомец стал не нужен. Ящерицы ведь к человеку не привязываются, существуют сами по себе, а иногда и агрессию проявляют. Решила ее забрать.

Целый месяц мастерила террариум, надо условия соблюдать: определенную влажность, температуру. Потом появились еще две игуаны из кальянной — их там держали, пока они были красивыми. Ящерицы быстро начали чахнуть: дым, темнота, громкая музыка — это не для рептилий. Забрала бедолаг, пока выхаживала — постоянно была на связи с герпетологом Московского зоопарка. Консультировалась, надо сказать, бесплатно, за что очень признательна. С одной игуаной ездила на операцию в Екатеринбург, — рассказала Инна.

Группа Инны и ее единомышленников в соцсети «ВКонтакте» называется «Помощь птицам Зауралья | другим животным», она существует на базе АНО РЦПЖИ «Шанс». С прошлого года Инна входит в учредительский состав этой некоммерческой организации.

— Мы обычные волонтеры. По птицам действуем как посредники. Оказываем первую помощь, помогаем с временной передержкой и доставкой в реабилитационный центр для диких птиц. Консультируем людей, как самостоятельно выхаживать тех травмированных птиц, которых на передержку, как правило, не принимаем, нам просто некуда. Это массовые виды — голуби, врановые, чайки, стрижи, — проинформировала Инна.

В реабилитационных центрах, по словам Инны, птиц сначала лечат у веторнитолога, затем специалисты готовят их к выпуску в природу. Кого можно — выпускают. Кого нельзя — стараются пристроить в добрые руки. Но в Курганской области таких центров нет, ближайший — в Свердловской области.

Заглядываем в вольер к совам. Совы мне, незнакомому человеку, не слишком рады: сбились в кучку и возмущенно смотрят. Первой у Инны появилась болотная сова с открытым переломом крыла — ее нашли двое парней в поселке.

— Назвали ее Совунья. Михаил Александрович Степанов ее оперировал, убирал кусочек кости. Думали, что умрет, она была обессиленная, совсем как тряпочка, но выжила. Потом появился Шура: сотрудник охранного агентства поехал на рыбалку и на шоссе обнаружил совенка с травмированным крылом, передал нам. Умку нашли в деревне возле дороги. А Буклю сбили на трассе, у нее контузия спинного мозга, до сих пор эта сова немного корявенькая, не выправилась до конца. Летает, но сидеть на ветке не может, одна лапа не сгибается, — рассказывает Инна про совушек.

Среди подопечных Инны недавно был ястреб-перепелятник с черепно-мозговой травмой — вылечили и выпустили.

Полярная сова уехала в реабилитационный центр. В прошлом году вырастили и выпустили 9 стрижат. Приходилось выхаживать птенцов чибиса и козодоя.

— Мы долго искали подходящее болото, чтобы выпустить подросших чибисов, подготовленных к выпуску. А двух маленьких козодоев принес грибник: у него на глазах хищник убил мать этих птенцов. Если стрижи — «истребители», которые носятся на «сверхзвуковой скорости», то козодои — это «вертолеты»! Машут крыльями и зависают на одном месте, — вспоминала Инна.

Травмированных стрижей на передержку Инна обычно не берет, но зато охотно и очень подробно консультирует неравнодушных, как помочь пострадавшей птице.

— Люди всё чаще самостоятельно успешно выкармливают найденных стрижат, и это здорово! Обращаются за консультациями, спрашивают, как лечить, чем кормить, а не в стиле: «Там птица со сломанным крылом, срочно заберите и сделайте что-нибудь». Не боятся выходить из зоны комфорта и тратить деньги и время, чтобы помочь птице, — одобряет горожан Инна.

Но бывает и наоборот.

— Спасать животных у нас стараются многие, но часто как получается? Человек «спас», то есть подобрал животное, попавшее в беду, — и тут же отдает волонтерам, вот они пусть и занимаются: кормят, лечат, выхаживают, размещают где-то. На то, мол, они и волонтеры! Но ведь мы обычные люди, точно так же работаем с утра до вечера, у нас есть семьи, дети. Только нет свободного времени, потому что оно уходит на помощь животным, попавшим в беду, — объяснила Инна.

Но сейчас, по словам Инны, люди с каждым годом становятся всё более сознательными.

— Начинают понимать, кого и в каких случаях можно и даже нужно забирать из дикой природы, кого категорически нельзя. Экологическая грамотность повышается. Мы, волонтеры, по мере сил просвещаем, объясняем.