Не ребенок, а вещдок: няня безуспешно пытается усыновить малыша, рожденного суррогатной матерью на продажу в Китай

Летом 2019 года несколько гражданок Казахстана и России за миллион рублей согласились выносить детей для граждан Китая — организаторами этой схемы стал центр сопровождения суррогатного материнства «Дидилия» из Красноярска. Для этого они съездили в Камбоджу, а весной 2020 года родили малышей в перинатальном центре Красноярска. Из-за начавшейся пандемии коронавируса детей не удалось отправить к их биологическим родителям в Китай, поэтому их на время отдали няням. А потом практически все организаторы этой истории вдруг оказались под следствием — им вменяют торговлю детьми. Среди фигурантов — руководство компании «Дидилия», сотрудники СК, медработники перинатального центра. Дети стали вещдоками, уликами, которые нельзя трогать. Сейчас они живут в разных детдомах без статуса, документов и, самое главное, без родительской любви уже больше года, став настоящими заложниками. Этих детей нельзя ни усыновить, ни взять под опеку, несмотря на то, что желающие есть. В этой драматичной истории разбиралась корреспондентка NGS24.RU Саша Симутина.

39-летняя Дарья Стулинская владеет гостиницей для собак. Сама кинолог по образованию. Летом 2020 года в одном из тематических чатов увидела сообщение: суррогатный центр ищет нянь для детей, которые должны ехать в Китай к родителям, в противном случае они окажутся в детском доме.

— Они искали нянь, у которых есть свои дети. Я обратилась в этот суррогатный центр, прошла собеседование, и они взяли меня на работу няней. Это был новорожденный мальчик в возрасте 10 дней, к нам его привезли сами сотрудники центра. Он находился у нас 24 часа в сутки и рос как родной, — рассказывает Дарья. — В декабре 2020 года его забрали, и с тех пор мы его больше не видели.

Мальчик прожил в семье Дарьи полгода. Пока «Дидилия» еще работала, они обеспечивали Дарью всем необходимым для малыша либо оплачивали то, что для него покупалось. Но и Дарья с супругом-эмчеэсовцем, и две дочери, которым 13 и 18 лет, за эти полгода сильно привязались к малышу, уже из своих собственных средств покупали игрушки и подарки, водили в поликлинику, если это было необходимо. У малыша непереносимость лактозы, и ему необходимо было наблюдение и специальная смесь. В остальном он был полностью здоров.

За эти полгода Дарья с супругом уже решили для себя: если ребенка не заберут к отцу в Китай, они сделают всё, чтобы он стал полноправным членом их семьи. Долгое время они не рассказывали знакомым о своей ситуации, но когда все-таки рассказали, встретились в основном с поддержкой и пониманием. Малыша успели полюбить и бабушки с дедушками, и остальные родственники.

— Он очень шебутной парень, но очень любил находиться на руках. Спал между мной и мужем. Не привыкнуть и не полюбить его было невозможно. Пока он жил у нас, он научился сидеть, ползать, издавал какие-то звуки, узнавал нас. Словом, всё то же самое, что делают все маленькие ребятишки, — с улыбкой делится Дарья. — У него было китайское имя — Цсянь, но мы в основном звали его просто «малыш». У нас не было права давать ему другое имя, все-таки у него есть родители, просто они сейчас далеко.

На момент, когда его из семьи забрали, мальчик умел уже вставать, держась за диван. По мнению нашей героини, мальчик был развит не по годам. Казалось, что всё идет хорошо, но ситуация изменилась в одночасье.

В один из декабрьских дней в дом ворвалась полиция с представителями органов опеки — адрес узнали в той самой детской поликлинике, к которой мальчик был прикреплен. Со слов Дарьи, вели себя нагло, забрали все документы, ничего не объясняли и даже грозились, что заберут его прямо в домашней одежде, несмотря на то, что на улице стоял мороз.

— Они начали говорить, что если я не начну его одевать, они заберут ребенка голого. Начали подгонять. Я хотела связаться с суррогатным центром, так как я ответственна за малыша. Но они всё время торопили и пытались забрать его так.

Ребенок на такое вторжение реагировал спокойно — все-таки взрослые, к которым он привык, были рядом. Чтобы не травмировать малыша, Дарья все-таки сама его одела, взяла на руки и вместе с ним поехала в отдел полиции. Старшие дочери, также успевшие привязаться к мальчику, плакали, когда его забирали. И до сих пор иногда спрашивают, когда малыш снова окажется у них дома. Ответа на этот вопрос у Дарьи нет.

Женщина была уверена, что сможет вскоре забрать его и продолжать быть его няней, пока идет следствие, вполне допуская, что потом его могут отправить в Китай к законным родителям. Но в тот декабрьский день она увидела его последний раз — мальчика поместили в дом ребенка № 3.

— Он находится в детском доме уже год — сейчас ему 1 год и 7 месяцев. Мне ни разу не дали с ним увидеться, даже не показывали фотографии. Как он сейчас выглядит, я уже не знаю. За это время меня пару раз вызывали на допрос в Следственный комитет как свидетеля. Со всеми остальными органами, которые могли бы нам помочь, мы на связи постоянно. Нам пытались помочь и наши красноярские депутаты. Мне кажется, я уже обратилась ко всем, к кому можно, но пока безрезультатно, — заключает Дарья.

По ее словам, у мальчика нет гражданства и даже статуса: пока идет следствие, он не считается сиротой, а следовательно, стать опекунами или усыновить его нельзя. Хотя Дарья с мужем пытались. Собрали все необходимые документы, прошли школу приемных родителей, даже получили положительное подтверждение от органов опеки о том, что у них идеальные условия для того, чтобы стать новой семьей для ребенка. Им даже предлагали взять другого ребенка, но пока Дарья пытается бороться именно за этого мальчика.

В январе этого года Дарье запретили даже возить подарки мальчику, хотя до этого никаких препятствий не было. Она показывает пакет, который в доме ребенка у нее не приняли — там лежит развивающая игрушка, подгузники и милая детская одежда, которая, по всей видимости, будет ему уже мала, когда следствие закончится.

— Таких детей много, около 20, но, насколько я знаю, пока только я хочу усыновить ребенка. Есть еще одна семья, но они пока просто интересуются. Я даже ездила к Малахову на передачу, там обещали решить, но и после этого ничего не решилось, — делится Дарья.

Наша героиня очень переживает, что столь долгое нахождение ребенка в детском доме без родительской любви может плохо повлиять на его дальнейшую жизнь и психику. В доме ребенка ей рассказали, что он уже ходит и начинает говорить по-русски. Другой информации о мальчике у Дарьи нет.

«Это повлияет на него катастрофически»

Опасения Дарьи подтверждает детский психолог, психотерапевт Анна Плотникова. В дальнейшем ребенка, воспитанного без материнской любви, может ждать множество проблем, решить которые будет крайне проблематично:

— Долгое нахождение вне семьи катастрофически влияет на развитие ребенка. В первый год жизни формируется внутренняя безопасность, эмоционально-волевая сфера, ребенок приобретает способность доверять, проверять и ориентироваться в окружающих. В семье у него постоянно меняются люди, цвет, комнаты, звуки. Он привыкает к разным вибрациям и интонациям и начинает ориентироваться в людях. Ребенок, растущий в семье, явно своим поведением показывает, что отличает родных от чужих. Ребенок, растущий в детском доме, воспринимает всех как чужих людей.

У такого ребенка нет ни должной зоны безопасности, ни уровня комфорта, ни условий, связанных с тем, как отличить своего от чужого. Отсюда повышение уровня тревожности, заниженная самооценка, постоянное желание угождать другим людям, а с другой стороны — бунтарство, постоянные вызовы, чтобы что-то кому-то доказать.

— У ребенка нет эталона. Эталон закладывается в семье в первые несколько лет жизни. Его отсутствие в будущем скажется на межличностных и межполовых отношениях этого ребенка, — поясняет Анна Плотникова.

Кажется, что в таком возрасте ребенок еще слишком маленький, чтобы понимать, что с ним происходит. Однако, отмечает психолог, понятийный аппарат формируется еще в утробе матери, когда появляются первые моменты со связью, восприятием и пониманием голоса. Ребенок понимает, какие прикосновения нежные, а какие — нет, просто он не может это осознать или проговорить в силу того, что просто этого не умеет.

Так что всё, что происходило с малышом даже в таком маленьком возрасте, он не забудет.

— В описанной вами ситуации очень много травмирующих факторов. Человек может в будущем негативно реагировать на любые связи, на любое внимание, может даже страдать нарушением сна, питания и, как следствие, проблемами со здоровьем, так как комплекс гормонов, которые вырабатываются для улучшения настроения, просто не будет вырабатываться в нужном количестве. Отсюда может возникнуть пристрастие к пагубному поведению.

Анна Плотникова уверяет, что когда дети, воспитанные без материнской любви, попадают в детские сады и школы, начинают сравнивать себя с другими детьми и задаваться вопросами: «Что я такого сделал, что у меня такая жизнь?», «В чем я виноват?».

— И ни один взрослый не ответит ему на эти вопросы, потому что эти взрослые виноваты в том, что с ним произошло. Этих взрослых не было рядом, так как ради материального или иного благополучия они позволили себе играть чужими жизнями, — подытоживает эксперт.

Впрочем, разве полицейским, чиновникам, решавшим судьбу ребенка, есть дело до столь высоких материй?

Что говорят следователи и опека?

Юристы, к которым обратились корреспонденты NGS24.RU, не стали браться за то, чтобы оценивать шансы Дарьи на скорый благополучный исход этой ситуации. Но если судить по ответам СК и отдела опеки по Советскому району, ситуация не разрешится, пока не завершится расследование уголовного дела.

— Дело расследуется. В прошлый раз мы из основного дела выделили материалы по одной маме и направили дело в отношении нее в суд. Возможно, так будет и с другими, когда их всех установят. Нельзя сказать, что расследование этого уголовного дела близится к завершению — это всё на усмотрение следователей, — сообщил NGS24.RU источник в Следственном комитете.

— Согласно российскому законодательству в замещающую семью могут быть переданы только дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей. Факт отсутствия родительского попечения над ребенком подтверждается документами, свидетельствующими об обстоятельствах утраты (отсутствия) попечения его родителей (единственного родителя). Ребенок, о котором сообщает Дарья Стулинская, не имеет юридического статуса оставшегося без попечения родителей, следовательно, в настоящее время не может быть передан на воспитание в замещающую семью, — говорится в ответе органов опеки.

ККБУЗ «Красноярский краевой специализированный дом ребенка № 3», в котором находится ребенок, относится к учреждениям Министерства здравоохранения, режим работы осуществляется на основании устава учреждения.

В краевом Минздраве заявили, что ребенка могут посещать и адресно передавать подарки только опекуны и законные представители, имея на руках разрешение от органов опеки. Дарья такое разрешение пыталась получить, но уже по названным выше причинам ей его не выдали. Без этой бумаги увидеть ребенка не представляется возможным. Как независимый благотворитель Дарья может передать подарки, но не для конкретного ребенка, а для всех детей, находящихся в спецучреждении.

— Я написала запросы во все инстанции, но письменных ответов пока не получила. Меня отправляют из одного ведомства в другое, по итогу ответов ни от кого нет и навстречу никто не идет, — заключает Дарья Стулинская.

По версии следствия, каждая суррогатная мать за свои услуги получила по 1 миллиону рублей. Юрист Сергей Напольских объяснил нам, в чем принципиальная разница между суррогатным материнством и продажей детей с точки зрения российского законодательства.

— По федеральному закону суррогатной матерью может быть женщина от 25 до 30 лет, которая дала письменное согласие на вынашивание ребенка. То есть она не может являться донором яйцеклетки. Проще говоря, родители не могут выносить ребенка, производится оплодотворение яйцеклетки другой женщины и сперматозоида мужчины, затем эмбрион помещается в тело женщины — суррогатной матери, которая вынашивает этого ребенка. Это разрешено по закону, при этом есть ограничения — женщина не должна быть замужем и должна иметь одного ребенка. Я так полагаю, что у нас женщины, которых сейчас разыскивают, являются еще и донором яйцеклетки, то есть они являются матерями этих детей и их продали. Это не является суррогатным материнством. Если следователи докажут, что мать и ребенок — родственники, то это будет продажа ребенка, — пояснил юрист.

В уже имеющихся материалах дела словосочетание «суррогатное материнство» не фигурирует — известно только, что граждане Китая являются биологическими отцами детей. Кроме того, женщины старше 30 лет (32 и 34 года), что по федеральному закону не является допустимым. Но почему из-за этого должны страдать дети — закон не говорит.

Как говорит Дарья Стулинская, она видела свидетельство о рождении мальчика — в графе «мать» была вписана женщина, которая его родила. В графе «отец» стоял прочерк.

***

Семья Стулинских намерена добиваться опеки над Цсянем до победного конца.

— Не может и речи быть о том, чтобы усыновить кого-то другого. Мы пойдем до конца. Мне только жаль, что теряется драгоценное время и месяцы, которые малыш проводит в детском доме, и очень хотелось бы, чтобы ситуация решилась как можно быстрее, — заключает Дарья.

А потом с улыбкой добавляет:

— Мы уже ему и имя придумали — Тимур. Мне кажется, оно ему очень подходит.